-Ну что, дружок, пойдем?
Пойдем? Пойдем. Почему бы и нет. Кельт прикрыл глаза, вздохнув, и послушно пошел за человеком, который пристегнул карабин чомбура к недоуздку и погладил по шелковистой шее. Решили выпустить погулять, погулять до темноты, потому что конь уже застоялся... Немного застоялся. Только люди прекрасно знали, что Файр не станет носиться по леваде, которая ему так же безразлична, как и вся его жизнь. Его, ее, вон того прошедшего конюха, этих мертвых деревьев, да и вообще... Кельтик опустил голову, спокойно идя рядом с человеком. Его любили за послушание люди, потому как слишком много темпераментных коней тут было; а он.. а что он? Ему сказали, он пошел. Жеребец только чуть потерся мордой о предплечье мужчины, который его вел. Тот усмехнулся и потрепал коня по черному затылку.
Его завели в леваду и сняли недоуздок, да и конюх хлопнул его по спине, и Кельт пошел куда-то вперед, только стрельнув ушами назад, когда щелкнул замок двери. Шаг был спокойным и равномерным, жеребец только чуть поднял голову, смотря из-под густой челки, куда идет. В леваде кто-то где-то был, но гнедому было абсолютно все равно, поэтому он прошелся таким же спокойным шагом в конец левады и кинул мимолетный взгляд на долину, а после - леса, леса, леса... Кто-то бы подумал о побеге, но не он.
Кельт положил голову на ограду и стал смотреть непроницаемым взглядом черных глаз куда-то в даль.

Мыслей не было; не было и эмоций. Он просто стоял, смотря абсолютно пустым и безмятежным взглядом куда-то вдаль, как будто изучая долину, которая открывалась за ранчо. Иногда были и лошади, несущиеся вдаль, на свободу, туда, где синели горы.. А Кельт всегда безразлично наблюдал за тем, как они убегали и возвращались.. Он думал о чем-то своем, совершенно непонятном другим, о чем-то, что.. разве может быть что-то более жестокое, чем настоящая живая реальность? Все возможно. Или нет..
В плечо и бок толкнулось что-то не менее большое, мягкое, теплое, из тела вырвался непроизвольный громкий и удивленный всхрап, конь вскинул голову и вынужден был сделать шаг в сторону, а потом посмотрел на то, что в него врезалось. Врезалась, точнее. Рыжая кобыль смотрела на него не менее удивленными глазами, а все эмоции в глазах гнедого погасли в ту же секунду. Он снова развесил уши и чуть опустил голову, смотря на рыжую спокойно, безразлично, складывалось впечатление, что если бы ему на заднюю ногу прицепился волк, был тот же эффект.
-Ничего, - спокойно отозвался Кельт, махнув жестким черным хвостом, - День добрый.
Он вскинул голову, смотря на небо. Влажные черные глаза изучали передернутое закатными красками полотно, которое было разукрашено розовым, фиолетовым и оранжевым. Жеребец тихо фыркнул и тряхнул головой, снова смотря на кобыль.
-Точнее, уже вечер.

Взгляд черных взгляд снова уткнулся в бескрайнее полотно неба, после фразы кобылы. Красиво? Вежливость требовала ответить положительно, а чувства говорили, что он не видел в этом ничего красивого. Ни в закате, ни в рассвете, ни в горах, поражающих своими серебряными вершинами и черным крепким камнем... Когда-то его это впечатляло. Так, что дыхание перехватываешь и забываешь дышать, но сейчас конь смотрел на все безразлично. Многие задавались вопросом: почему? Откуда такое отношение к жизни? И что произошло?
Но Кельт молчал. Он всегда молчал, никому ничего не рассказывал о своей биографии, никогда никому на рассказывал о себе, никогда никому не жаловался на несправедливость в этой жизни. Он просто молчал, смотря спокойными глазами на все, что происходило вокруг. Он видел все, слышал все, но все знали, что кто-то, а уставший жить Кельт, которому всегда все скучно, не будет говорить. Ему доверяли самые страшные тайны, а он молчал. Молчал... И никто не знал, что он сочувствует только из чувства вежливости, прекрасно в нем развитого.
-Да. Красиво.
Короткий ответ все тем же ровным, спокойным голосом, не выражающим ничего. Ни восхищения, ни умиротворения, ни-че-го.
Конь посмотрел на кобылу, чуть согнув переднюю ногу, почти приседая в поклоне, наклоняя голову с пышной черной гривой.
-Я Кельтский Огонь. Можно просто Кельт.